Неточные совпадения
В каморку постучалися.
Макар ушел… Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила дверь.
К крыльцу
карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И
бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей шубе барыня,
Чиновничек при ней.
— С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу, с горя, — засипел Захар, сморщившись горько. — Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся
к хозяину, да ноги ознобил: сил-то мало, стар стал! Лошадь попалась злющая; однажды под
карету бросилась, чуть не изломала меня; в другой раз старуху смял, в часть взяли…
У подъезда их ждала
карета, и, пока князя сажали, я подбежал
к карете и, несмотря на отталкивавшего меня лакея, опять
бросился на Бьоринга.
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон
бросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел
к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан
бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Действительно,
к воротам дома подъехала принадлежавшая госпоже Хохлаковой
карета. Штабс-капитан, ждавший все утро доктора, сломя голову
бросился к воротам встречать его. Маменька подобралась и напустила на себя важности. Алеша подошел
к Илюше и стал оправлять ему подушку. Ниночка, из своих кресел, с беспокойством следила за тем, как он оправляет постельку. Мальчики торопливо стали прощаться, некоторые из них пообещались зайти вечером. Коля крикнул Перезвона, и тот соскочил с постели.
Он думал, что я шучу, но когда я ему наскоро сказал, в чем дело, он вспрыгнул от радости. Быть шафером на тайной свадьбе, хлопотать, может, попасть под следствие, и все это в маленьком городе без всяких рассеяний. Он тотчас обещал достать для меня
карету, четверку лошадей и
бросился к комоду смотреть, есть ли чистый белый жилет.
Спуск в широкую зеленую долину был крут и косогорист; надобно было тормозить
карету и спускаться осторожно; это замедление раздражало мою нетерпеливость, и я
бросался от одного окошка
к другому и суетился, как будто мог ускорить приближение желанной кормежки.
Почти на том же самом месте дороги, где часа два тому назад они настигли Эмиля, — он снова выскочил из-за дерева и с радостным криком на губах, помахивая картузом над головою и подпрыгивая,
бросился прямо
к карете, чуть-чуть не попал под колеса и, не дожидаясь, чтобы лошади остановились, вскарабкался через закрытые дверцы — и так и впился в Санина.
Извозчичья
карета, нанятая с вечера, приехала в семь часов утром. Дашу разбудили. Анна Михайловна то
бросалась к самовару, то бралась помогать девушке одевать сестру, то входила в комнату Долинского. Взойдет, посмотрит по сторонам, как будто она что-то забыла, и опять выйдет.
«Ах!» — закричала Лиза и
бросилась к нему, но
карета проехала мимо и поворотила на двор.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или
карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты
бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, — в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе
К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
Народ снял шапки, но из приглашенных многие остались с покрытыми головами. Гроб поставили на катафалк с трудом, чуть не повалили его. Фонарщики зашагали тягучим шагом, по двое в ряд. Впереди два жандарма, левая рука — в бок, поморщиваясь от погоды, попадавшей им прямо в лицо. За
каретами двинулись обитые красным и желтым линейки, они покачивались на ходу и дребезжали. Больше половины провожатых
бросились к своим экипажам.
Груня (ласкаясь
к отцу). Достану, только не говорите таких слов… (Прислушивается.) Кто-то подъехал… (
Бросается к окну.)
Карета четвероместная… Ах! она, наша благодетельница… Анна Семеновна… (Бежит встречать приехавших.)
Не понимаю, что сделалось, когда мы въехали в Газетный переулок…
Карета наша остановилась… отворяю окно… при свете фонаря увидела я отца Леандрова… Ипполитова… и его… Он
бросился к нашей
карете, но Ипполитов удержал его… я услышала ясно: «Она того не стоит!» Потом раздался ужасный голос: «Пошел мимо, домой!» В этом голосе слышала я и насмешку, и какую-то злобу, но более всего презрение!..
Луиза, пришед в себя, хотела говорить — не могла… казалось, искала кого-то глазами, рыдая,
бросилась на грудь матери, потом на руки Бира, и, увлеченная им и Адольфом, отнесена через сад
к мельничной плотине, где ожидала их
карета, запряженная четырьмя бойкими лошадьми. Кое-как посадили в нее Луизу; Адольф и Бир сели по бокам ее. Экипаж помчался по дороге
к Пернову: он должен был, где окажется возможность, поворотить в Ринген, где поблизости баронесса имела мызу.
Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна не отходила от зеркал, впиваясь в них взглядом. Вот несколько
карет проехало мимо, у подъезда же остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти по фигуре, но скорее инстинктивно, она узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь
бросилась ей в голову — она быстро ушла
к себе в будуар.